Отрывок 43
Синченко принес пачку «Беломора» и несколько сухариков и протянул их мне. Принимая их, я спросил его:
— Последние?
Он кивнул головой. Я повертел их в руках. Хотелось есть и курить. Глотнув слюну, я размахнулся и швырнул папиросы и сухари. Они лежали на пожелтевшей траве поляны, все смотрели туда жадными глазами, но никто не тронулся с места.
— Строиться! — приказал я.
Когда все построились, я скомандовал «шагом марш» и, не оборачиваясь, сам пошел во главе колонны.
Минут через пять меня догнал Бозжанов и радостно сказал:
— Товарищ комбат, никто не взял.
— О чем ты говоришь?
— Никто не взял ни папирос, ни сухарей, все прошли мимо, товарищ комбат.
— А ты что, специально оставался караулить?
— Нет. Я шел сбоку колонны и одним глазком...
Это сообщение Бозжанова очень меня обрадовало. Я вспомнил слова Панфилова: «В нашей Красной Армии сила сознательной железной воинской дисциплины должна побеждать холод, голод и все трудности походной боевой жизни. Человек никогда не привыкает ни к холоду, ни к голоду, ни к опасностям боя, ни к трудности похода, а лишь приспосабливается к ним в силу дисциплины. Я вам говорю это как старый красноармеец».
За последние дни мы пережили все невзгоды походно-боевой жизни, а батальон в целом остался батальоном в силу сознательной воинской дисциплины. Это меня радовало, я почувствовал прилив сил, зашагал увереннее.
Я никогда не имел привычки ехать верхом во главе батальона и пользовался конем лишь по срочным делам: для обгона колонны, поездки по вызову начальства. В походе же всегда шел пешком. Эту привычку я сохранил до конца войны, будучи командиром стрелкового полка и командиром стрелковой дивизии.
Говорю об этом не для бахвальства, а видимо, вспоминаю свою молодость, когда у меня было так много сил, здоровья, когда и не думалось о всяких недугах.
43
ЗА НАМИ МОСКВА! ЧИТАЕМ ВМЕСТЕ
ДЕНЬ